ТЕОСОФИЯ И РИТУАЛ: УЧЕНИЕ ПАРАДОКСА В ЛИЧНОМ МИСТИЧЕСКОМ ОПЫТЕ.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ
Передо мной сидит худощавый мужчина с безумными глазами и торчащими во все стороны седыми курчавыми волосами; его жилетка напоминает не то захламленную кладовую одинокой старушки не то целый универсум карманов Вассермана - из-под толстой ткани виднеются очертания четок, кристаллов и камней, а еще чего-то похожего на ручки или маркеры. Позади протертого кресла видавшие виды обои с прометеевской стойкостью держат нагромождения карт, фотографий, картинок, распечатанных на принтере с заканчивающимися чернилами, нацарапанных тем, что попалось под руку, записок и схем. Все это напоминает и комнату сошедшего с ума ученого, непризнанного гения, сохранившего страсть к знанию и его поиску.
Его зовут Николай Сергеевич, а для близких - Его Святейшество Глава N-кой Ложи и Регент N-кого святилища Святейшего Сердца Иисуса отец Дионисий. Если честно, понять, что происходит в его общине невероятно сложно; разобраться в иерархии, ритуалах, текстах (которые мне не дали в руки, но разрешили оглядеть) и практиках - тем более. С одной стороны, прихожане святилища похожи на классических христианизированных теософов - они носят крестики, осеняют себя крестным знамением на западный манер, много говорят о Евангелии и ездят в паломничества по всему миру. С другой же, изучают активно поют мантры и бхаджаны, спорят о том, был ли Иисус на самом деле и кем он вообще был, живут по собственному литургическому календарю и не состоят в общении ни с одним из теософических обществ (по крайней мере известных мне). Началось же все как обычно - с одного сошедшего с ума, но крайне острого умом и полного памятью энергичного человека.
Николай Сергеевич стал собирать группу в конце восьмидесятых, когда оставил служение в Православной Церкви, обескураженный истиной, которая открылась ему в трудах Анни Безант и маленькой книжке Елены Петровны Блаватской “Эзотерическое христианство”. Сначала группа была просто кружком, вернее, кружочком, по интересам: люди приходили поделиться впечатлениями от прочитанной литературы, кстати, необязательно теософской, попить чай, обсудить последние новости и - иногда - помолиться вместе. Постепенно истосковавшиеся по любимому священнику бывшие прихожане стали присоединяться к новообразовавшейся общине, и спустя всего три года она постоянными членами стала насчитывать около двадцати человек. Вскоре Николай Сергеевич адаптировал литургические тексты под Credo общины, сделал одну из прихожанок диакониссой, а ее двух сыновей - малышами-алтарниками. Хотя отец Дионисий и служит теперь уже каждый день, по-настоящему соборной молитва становится в воскресенье - священнейший день для окормляемых святилищем Святейшего Сердца Иисуса.
По просьбе Николая Сергеевича и прихожан я не буду описывать ритуалы, свидетельницей которых мне довелось быть, но одно могу сказать точно - ничего более обычного и в то же время более необычного я за всю свою полевую практику не встречала.
Вдруг отец Дионисий подрывается с кресла и, просачиваясь в узкое пространство между ним и завешанной стенкой, принимается быстро и громко рассказывать обо всем: о Небесной Иерархии, инопланетянах, Цветке Жизни, Иисусе, связи шумерских богов и китайских драконов, недействительности отречения Николая II, двойниках Путина, Рокфеллерах, Габсбургах, императоре Константине и его даре, Кампанелле, скандинавских погребальных кострах, смещении полюсов, климатическом кризисе, Апокалипсисе, Жириновском, разделе сфер влияния в мире после событий февраля 2022 года, Каббале, славянских рунах и о многом и многом другом. Его речь стремительна, за потоком мысли, носящемся из стороны в сторону, почти невозможно уследить, а движения такие размашистые, что кажется, будто бы совсем скоро он, мужчина ростом около двух метров, разобьет плафоны на люстре. Кажется, он мог бы говорить вечно, если бы не ворвавшаяся в комнату взрослая дочь с чаем и печеньем. Ее появление и такое же внезапное исчезновение из комнаты возвращает отца на землю, он снова садится в кресло и, поднося фарфоровую чашечку к пухлым губам, продолжает: «Я и ангелов видел, и пришельцев, и уверен, что почти удостоился лицезреть Госпожу нашу Пресвятую Деву… Обморок помешал. Это знак! Признак тонкой душевной организации, восприимчивости, а еще мое дворянское наследство. Моя мигрень, - болезнь аристократов - а у меня она с аурами, как у святой Хильдегарды. На нас обоих лучи! Божья печать, благословение, истинность, богодухновенность, “...и в тот же миг сошел на него Дух Святой”.
Отец Дионисий рассказывает мне о своей жене, отправившейся к Богу несколько лет назад. Вспоминая ее, Николай Сергеевич улыбается:
«Знаешь, вот пишут сейчас про всякие парные души, парные огни и подобное… Ерунда это все. Люди выбирают друг друга и выбирают любить друг друга, а потом уж этими “парными душами” становятся. В ней, моя дорогая, был огонь! Святой Огонь, Дух ее крылами обнимал, а, когда она меня обнимала, я, знаешь, чувствовал, как меня сам Бог обнимает. Встретил ее в семинарии уже на последнем курсе. Жены нет, монахом быть не хочу, а вот сан хочу. Как быть? А потом встретил ее на дискотеке. Представляешь, какой-то джаз играл буржуазный, - он смеется, - а она с кем-то дралась в уголке. С девчонкой какой-то. Ну я подошел, говорю, мол, эй, девки! Чего деретесь? А моя - я уже тогда знал, что моя - отвечает, мол, нечего гадости говорить порядочным людям. Оказалось, что Любочка защищала - та каланча, - а моя-то маленькая, сладенькая, - свиньей жирнючей обозвала ее подружку. Вот и понеслось. Дралась она, надо сказать, что надо. Полтора метра ростом, но силы - ух!».
А потом он горько заплакал. И я заплакала. И мы плакали вместе. Он говорил и говорил: о любви, о жизни, о смерти, о Христе, о том, как сильно, очень сильно хочет быстрее туда, наверх - лишь бы увидеть Любочку, лишь бы с ней вместе на Господа посмотреть, попросить его убаюкать их обоих в Его сердечке:
• Нам бы хватило места! Всем хватило бы…
Несколько месяцев назад я узнала, что отец Дионисий умер. Он отошел спокойно, во сне, как всегда держа в руках икону Божьей Матери с приклеенной на заднюю сторону фотографией его парного огонька.
Община по-прежнему живет. Новым регентом стала бывшая диаконисса, новым диаконом - один из ее сыновей, второй же отошел от служения.
Однако я больше святилище не навещала.
***
Я рассказала три истории о трех жизнях. Разные по характеру, тону, содержанию и настроению, они все трогают меня, потому что повествуют не только о теософии, разнообразии ее форм и гибкости доктрины, но и о прекрасных людях, нашедших свой собственный, абсолютно особенный путь к Тому, чего жаждет душа каждого. Они, переживающие и радости, и огорчения, и триумфы, и трагедии, вместе с тем жили или до сих пор живут по-настоящему: ища и обретая, стучась и отворяя, прося и получая.
И в эти непростые времена перемен и долгой ночи души я желаю каждому из вас жить. Жить, жить, жить!
Rota Nesteidzies, теософ-ритуалист западной традиции